Вторая половина XIX века в России ознаменовалась появлением новых реалий, которые имеют непосредственное отношение к информационным войнам. В России началось активное распространение либеральных идей, что нашло свое отражение как в противостоянии течений западников и славянофилов, так и в развитии революционного движения.
Стоит вспомнить знаменательное «Философическое письмо» П.Я. Чаадаева (1794–1856), в котором он писал, что Россия не внесла ничего ценного в сокровищницы мирового исторического опыта. Слепое подражательство, рабство, политический и духовный деспотизм, вот чем, по мнению Чаадаева, выделялись мы среди других народов. Прошлое России рисовалось им в мрачных тонах, настоящее поражало мертвым застоем, а будущее было самым безотрадным. Это письмо оказало серьезное влияние на формирование позиции так называемых «западников», которые видели своеобразие России лишь в том, что наша страна отстала в своем экономическом и политическом развитии от стран Европы. Важнейшей задачей общества и власти западники считали восприятие страной передовых, уже готовых форм общественной и экономической жизни, характерных для стран Западной Европы.
Отсюда, собственно, и начался российский либерализм, который стремился подражать европейскому либерализму. В этой связи хотелось бы привести выдержку из письма Павла Анненкова Ивану Тургеневу 25 августа 1876 года: «Нельзя быть либеральным человеком в Европе, не будучи врагом России. Либерализм и благорасположение к славянам – понятия несовместимые. Покуда так будет – Россия, хоть распинайся за цивилизацию и всеобщий мир, – она ничего другого не получит в ответ, кроме merde».
Практически то же самое мы видим и сегодня – с момента распада СССР наши доморощенные либералы отличаются тем, что обвиняют свою страну во всех смертных грехах и призывают во всем следовать примеру «просвещенного демократического Запада».
Фактически, благодаря распространению либеральных идей, способствовавших развитию радикальных революционных воззрений, в России появилась своеобразная «пятая колонна», которая стремилась к свержению существующего режима любой ценой, даже ценой поражения своей страны в войне. Поэтому совершенно естественно, что последнее двадцатилетие XIX – начало ХХ века охарактеризовалось усилением цензуры в России. Как следствие, запрещенная литература стала издаваться исключительно за рубежом – преимущественно, в Англии и Германии, где прекрасно понимали, какие возможности для них открываются – бороться против России руками русских революционеров.
В годы русско-японской войны большевики приветствовали поражения русской армии, высмеивая в газете «Искра» действия военачальников и Николая II. Особо потешались революционеры над содержанием выпускавшихся в России «шапкозакидательских» листовок, содержание которых сводилось к тому, что российская армия разгромит японцев в два счета. Поражение России в этой войне было удобным для революционных идеологов, поскольку, по их мнению, это должно было способствовать росту недовольства среди солдат и населения, расшатыванию государства и созданию условий для революции.
Свою лепту в информационную атаку на Россию вносили и иностранные военные корреспонденты, среди которых, наряду с профессиональными журналистами, были и люди, враждебно настроенные к России. Задерживать их до конца войны не представлялось возможным, а возвращение их до ее окончания, по мнению русского командования, могло принести еще больше вреда как своими разоблачениями, так и раскрытием сведений секретного характера (последнее могло произойти даже непреднамеренно). Бывали случаи перехода иностранных корреспондентов на сторону противника. Так, например, было при отступлении русских войск под Плояном и Мукденом, где некоторые иностранные корреспонденты перешли к японцам. В таких случаях были опасения, что они могли принести русской армии вред, даже не преднамеренно, если противник познакомится с теми бумагами и заметками, которые у них могли конфисковать и осмотреть. У многих военных корреспондентов по возвращении с войны характер корреспонденций резко менялся и переходил в грубо и тенденциозно обличительный.
В частности, можно отметить книгу «Куропаткин и его помощники», написанную офицером германского Генерального штаба бароном фон Теттау, который находился при русской армии в течение всей войны. Все содержание этой книги сводится к дискредитации офицерского корпуса русской армии. В частности, автор утверждает, что русские офицеры в военном отношении неучи, что они ленивы, инертны, пьяницы, не обладают инициативой, несамостоятельны, недисциплинированны, лживы, глупы, что все эти их качества в их крови. Русские офицеры, пишет Теттау, не могут руководить войсками в бою и не в состоянии одержать хотя бы частный успех; они лишены энергии, решимости и твердой воли. Говоря о причинах поражения России в войне, Теттау утверждает, что виной всему не отдельные личности, а система, их воспитавшая, – «виновата вся нация, не выработавшая в себе способности к самостоятельности, самопожертвованию».
Книга появилась в Германии накануне Первой мировой войны и явно преследовала цель – внушить офицерам германской армии, что в предстоящей войне они встретят на поле несерьезного, слабого противника. Сочинение барона Теттау было переведено на русский язык М. Грулевым – автором двухтомника «На полях Дальнего Востока», вышедшего в 1908–1909 годах. Книга Грулева – это обработанный дневник офицера Генерального штаба, командира 11-го псковского полка, отличившегося во время боев под Ляояном, на реке Шахе и под Мукденом. Предполагается, что Грулев, очевидно, не понял, что главная цель книги Теттау заключалась в том, чтобы посеять сомнения в среде русских офицеров в своих силах накануне Первой мировой войны. Книга Теттау была не понята в свое время, а позднее исследователи истории русско-японской войны высказывали мнение, что она была написана по заданию германского Генштаба.
Говоря о действиях японцев, следует отметить, что основной упор в информационно-пропагандистской работе в период войны 1904–1905 гг делался на усиления военного духа среди своих солдат, сокрытии данных о собственных потерях и завышении числа потерь с российской стороны. Необходимо отметить, что даже чужие подвиги японцы не оставляли без внимания – в частности, гибель «Варяга» была преподнесена среди японских солдат как образец мужества и пример для воинов.
Японцы активно распространяли красочные листовки о своих победах и при этом массово пичкали дезинформацией иностранных корреспондентов и военных представителей. Так, одной из наиболее известных иностранных книг о русско-японской войне, написанных ее очевидцами, является «Записная книжка штабного офицера». Ее автор – английский генерал Ян Гамильтон, который находился при штабе 1-й армии Куроки в качестве главного представителя вооруженных сил Англии. Эта книга примечательная тем, что наряду с достоверными материалами в ней много дезинформации, полученной генералом от японских офицеров, которые по указанию начальства умышленно вводили его в заблуждение. Так, одно высокопоставленное лицо доверительно сообщило ему, что накануне войны русские имели на Дальнем Востоке 200 тысяч солдат, Гамильтон донес об этом в Англию и только после войны убедился, что он был обманут.
В другом случае офицер японского штаба, по поручению командования, сообщил Гамильтону, что 10 августа в Желтом море «совершенно разбит русский флот». В действительности не было потоплено ни одного корабля. Гамильтона как представителя союзной страны часто информировал начальник штаба армии, но и он не стеснялся втирать очки своему почетному гостю. И, тем не менее, Гамильтон преуспевал, поскольку ему все же удавалось путем сопоставления данных из разных источников получать необходимые сведения и обходить японскую цензуру. В книге Гамильтона дается ряд интересных описаний того, как в японской армии добивались сохранения военной тайны, дезинформировали иностранных представителей при ней и как последние все же узнавали достоверную информацию.
Поражение России в войне с Японией действительно снизило дух солдат и способствовало росту недовольства политикой императора, что привело к активизации выступлений против самодержавия. Но их результаты не были впечатляющими – по сути, период между русско-японской войной и Первой мировой войной можно считать периодом стабилизации. Однако это не устраивало ни революционеров, ни ведущие европейские державы. И Россию втянули в войну.
Разумеется, не стоит сейчас разбираться в причинах Первой мировой войны и тем более не стоит гадать, что было бы если бы … Надо просто признать очевидные факты: России не нужна была эта война, и Россия была не готова к этой войне. Однако избежать втягивания в войну было невозможно – Россия была настолько связана цепью обязующих официальных и неофициальных договоров, что вступление в войну оказалось неизбежным. Правые предупреждали царя против вступления России в эту войну. И достаточно назвать меморандум бывшего министра внутренних дел Петра Николаевича Дурнова. В феврале 1914 года он обратился к царю с запиской, которой отмечал: «Если военные действия будут складываться неудачно, социальная революция в самых крайних ее проявлениях у нас неизбежна». Витте, находившийся в эмиграции, вернулся в Россию, чтобы предупредить высшего царского сановника о том, что России не стоит ввязываться в войну из-за тех территориальных приращений, которые она хотела в войне достигнуть. Такие предупреждения правительству были, но правительство России не могло занять нейтральную позицию.
Информационная кампания в германской прессе началась еще до Первой мировой войны. Основной задачей было создать не только в своей стране, но и у общественности других стран убеждение в миролюбии Германии, которая изображалась миролюбивым, слабым и беззащитным государством. Специально подобранными фактами немецкому населению внушалось, что политика германского правительства направлена на то, чтобы немецкий народ «завоевал свое место под солнцем». При этом одновременно показывалась несправедливость домоганий противника и опасности, которые могут возникнуть у населения по вине врагов. Так, один из идеологов прусского милитаризма граф Альфред фон Шлиффен изображал накануне 1914 года Германию, окруженной вооруженными до зубов соседями, готовыми напасть на нее. Он писал, что в центре Европы «стоят незащищенные Германия и Австрия, а вокруг них расположены за рвами и валами остальные державы... существует настойчивое стремление соединить эти державы для совместного нападения на срединные государства».
В развязывании войны обвинялся неприятель – он за все ответствен. Печать показывала несправедливые, захватнические цели противника в этой войне, угрожающие существованию всей нации. Справедливая цель войны – борьба с врагом за независимость – сплачивала народ. Однако причиной войны не выставлялась мировая система международных отношений, а показывались только исключительно жульнические инстинкты неприятеля, чтобы у народа не было колебаний по отношению к тому, кого следует ненавидеть.
Следует заметить, что при обвинении в начале войны особый вес имели акты, исходившие от историков и других лиц, которые в глазах общества искренне стремились к истине. В связи с этим, например, снова появилось «Завещание» Петра Великого. Германская пресса пыталась снова использовать этот «документ» для общественного мнения не только своей страны и ее союзников, но и других государств. В начале 1915 года с подачи немцев он был опубликован в иранских газетах, имея целью мобилизовать общественное мнение Ирана против России и попытаться вбить клин между Россией и ее союзниками.
Разумеется, Россия, как и ее союзники, также использовала приемы информационной войны против Германии. Достижения русской пропаганды невелики, но все же имеются. Так, в 1915 году Генеральный штаб совместно со Ставкой создал в Бухаресте, Стокгольме и Копенгагене телеграфные агентства под названием «Нордзюд». Эти агентства должны были снабжать нейтральную прессу благожелательной для России информацией и, прикрываясь этим невинным названием, собирать сведения о Германии и Австрии и сообщать их Генштабу под видом агентских телеграмм. Здесь эти данные обрабатывались, редактировались и передавались в Ставку. Ставка к данным Нордзюда относилась с недоверием. В отчетности, Копенгагенское отделение сообщало, что 140 газет Дании публикуют информацию агентства. Шведское отделение сообщало о 40 газетах, но реальных данных нет, а, учитывая, что через несколько месяцев после отчетности Ставка ликвидировала агентство, можно считать, что 5000 рублей, которые ежемесячно тратили эти отделения Нордзюда, скорее всего, расходовались не по назначению.
Наряду с этим, Ставка публиковала брошюры и прокламации. Однако делалось это от случаю к случаю, несистемно. Попытка корреспондента американской газеты «The Times» Стенли Вашбурна наладить системную работу по обеспечению войск информацией и агитировать немцев при помощи листовок с иллюстрациями времен войны 1812 года, вызвала интерес в Ставке, однако поведение Вашбурна выглядело подозрительным, и его идея не была реализована. На фронтах штабы издавали свои «Вестники». Солдаты, не имея дополнительных подтверждающих сообщений, в информацию «Вестников» не верили, более того, они служили неплохим источником для информирования противника о намерениях и настроениях в российских войсках.
Несмотря на то, что официальная российская пропаганда явно не отличалась эффективностью, российские солдаты сражались и успешно побеждали – это факт, который нельзя отрицать. Однако нельзя не признать и другой факт – корни многих неудач кроются в разложении духа русской армии, чему поспособствовали отечественные либералы и революционеры, которые призывали к поражению России в войне (причем подобная деятельность активно поощрялась и финансировалась противниками России).
Так, либерально настроенная часть российской общественности и, в частности, П.Н. Милюков в годы войны резко выступала на страницах нелегального журнала «Освобождение» против призыва П.Б. Струве устроить на Невском демонстрацию под лозунгом «Да здравствует армия! Да здравствует Россия!». Милюков пояснял свою мысль так: «Пусть реакционеры обвиняют нас ежедневно в измене отечеству по этому поводу, мы этого не боимся». Открыто объявив о своем нежелании, чтобы здравствовала самодержавная Россия, он осудил и здравицы в честь армии: «Пока русская армия будет кулацким символом… русской внешней политики, мы не станем кричать «Да здравствует армия!». По мнению Милюкова, патриотизм может иметь разный характер – и революционный в том числе. «Будем патриотами для себя и для будущей России, – призывал он, – останемся верными «старой народной поговорке» – «Долой самодержавие!». Это тоже патриотично, и заодно гарантирует от опасности оказаться в дурном обществе». Еще резче выразился А.И. Петрункевич, сын патриарха земского и освобожденческого либерализма И.И. Петрункевича: «Что потеряет русский народ, если его флот и армия будут разбиты? Он потеряет уверенность, что царская сила несокрушима. А что потеряет русский народ, если его армия выйдет победоносной из этой войны? Он потеряет все! Он потеряет последний луч надежды на освобождение, так как правительство, упитанное победой, окрепнет и усилится настолько, что всякая попытка протеста будет невозможна».
Еще более активно выступили большевики – В.И. Ленин в своей работе «О национальной гордости великороссов» выступил с лозунгом поражения собственного правительства в Первой мировой войне: «... мы говорим: нельзя в XX веке, в Европе (хотя бы и дальневосточной Европе), «защищать отечество» иначе, как борясь всеми революционными средствами против монархии, помещиков и капиталистов своего отечества, т.е. худших врагов нашей родины; – нельзя великороссам «защищать отечество» иначе, как желая поражения во всякой войне царизму, как наименьшего зла для 9/10 населения Великороссии, ибо царизм не только угнетает эти 9/10 населения экономически и политически, но и деморализирует, унижает, обесчещивает, проституирует его, приучая к угнетению чужих народов, приучая прикрывать свой позор лицемерными, якобы патриотическими фразами». Этот лозунг поражения «своего» правительства генетически был связан с другим большевистским лозунгом: «Превратить войну империалистическую в войну гражданскую!».
Идеи поражения России в Первой мировой войне полностью отвечали интересам Германии, поэтому здесь довольно активно и охотно выделяли средства на печать революционных газет и листовок для их последующего распространения в России с целью развязывания антиармейской и пацифисткой антигосударственной кампании.
Опыт многих войн показывает, что воинственный дух населения поддерживается убеждением, что есть шанс победить. Если станет ясно, что враг побеждает, то настроение многих групп населения сделается неуравновешенным и начнет падать. В таком случае ненависть пришедшего в уныние населения обратится на новый объект: народ может возыметь такую злобу к правящим классам своей страны или к союзникам, что он перестанет ненавидеть врага. При помощи пропаганды ненависть к врагу переориентируется на другой объект, который выставляется главной причиной всех бедствий населения.
В случае с Россией сначала была проведена подготовительная работа – информационная кампания, направленная на подрыв патриотизма, снижение доверия народа к правительству, дискредитацию власти, насаждение неверия в возможность победы. А затем был нанесен главный информационный удар – вся вина за беды и лишения была возложена на императора Николая II и самодержавие в целом. Революция в тылу воюющей России привела к огромным потерям. Брестский мир 1918 года сделал территорию России оспариваемой, заложил основы расчленения России, отделения Прибалтики, Украины.
Честно говоря, события тех далеких лет (пожелания поражения своему правительству и антиправительственные выступления) чем-то напоминают ситуацию, которая сложилась уже в новой России в период войны в Чечне. Эту войну (я объединяю два ее этапа воедино) критиковали представители оппозиции как с левой стороны, так и с правой. Для них критика в адрес «режима» оказалась важнее интересов России. По сути, новоявленная «пятая колонна» в момент военных действий против вооруженного мятежа, угрожающего территориальной целостности и суверенитету государства, развернула информационную войну против своего правительства и действуя, фактически, в интересах тех стран, которые стремятся не допустить возрождения России как великой мировой державы.
Оценивая сегодняшнюю ситуацию в России, следует вспомнить, что к началу Первой мировой войны Россия была достаточно успешно развивающимся в экономическом и социальном плане государством. Не будем вспоминать набившие оскомину данные по промышленному и сельскохозяйственному производству 1913–1914 гг, их довольно часто цитировали в разных изданиях по поводу и без. Отметим лишь то, что правительство России в те предвоенные годы не зависело ни от отечественных, ни от зарубежных промышленников и финансистов. Когда в 1913 один из самых известных мировых экономистов того времени Эдмон Тэри по заданию французского правительства изучил состояние русской экономики, он сделал вывод, повергший в шок власти Франции, Англии, США и Германии: «Если дела европейских наций будут с 1912 по 1950 г. идти так же, как они шли с 1900 г. по 1912 г., Россия к середине текущего века будет господствовать над Европой, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении». Разумеется, такая перспектива никому не понравилась. После этого началась и война, и активная революционная агитация.
В результате, страна оказалась отброшенной в своем экономическом развитии далеко назад и, казалось, не сможет стать самостоятельной силой. Но, как мы знаем, большевики смогли не только победить в гражданской войне и войне со странами Антанты, но также построили мощное государство – советскую империю, чему во многом поспособствовал опыт пропагандистской работы, полученный в период подготовки революции.
(Продолжение следует)
Стоит вспомнить знаменательное «Философическое письмо» П.Я. Чаадаева (1794–1856), в котором он писал, что Россия не внесла ничего ценного в сокровищницы мирового исторического опыта. Слепое подражательство, рабство, политический и духовный деспотизм, вот чем, по мнению Чаадаева, выделялись мы среди других народов. Прошлое России рисовалось им в мрачных тонах, настоящее поражало мертвым застоем, а будущее было самым безотрадным. Это письмо оказало серьезное влияние на формирование позиции так называемых «западников», которые видели своеобразие России лишь в том, что наша страна отстала в своем экономическом и политическом развитии от стран Европы. Важнейшей задачей общества и власти западники считали восприятие страной передовых, уже готовых форм общественной и экономической жизни, характерных для стран Западной Европы.
Отсюда, собственно, и начался российский либерализм, который стремился подражать европейскому либерализму. В этой связи хотелось бы привести выдержку из письма Павла Анненкова Ивану Тургеневу 25 августа 1876 года: «Нельзя быть либеральным человеком в Европе, не будучи врагом России. Либерализм и благорасположение к славянам – понятия несовместимые. Покуда так будет – Россия, хоть распинайся за цивилизацию и всеобщий мир, – она ничего другого не получит в ответ, кроме merde».
Практически то же самое мы видим и сегодня – с момента распада СССР наши доморощенные либералы отличаются тем, что обвиняют свою страну во всех смертных грехах и призывают во всем следовать примеру «просвещенного демократического Запада».
Фактически, благодаря распространению либеральных идей, способствовавших развитию радикальных революционных воззрений, в России появилась своеобразная «пятая колонна», которая стремилась к свержению существующего режима любой ценой, даже ценой поражения своей страны в войне. Поэтому совершенно естественно, что последнее двадцатилетие XIX – начало ХХ века охарактеризовалось усилением цензуры в России. Как следствие, запрещенная литература стала издаваться исключительно за рубежом – преимущественно, в Англии и Германии, где прекрасно понимали, какие возможности для них открываются – бороться против России руками русских революционеров.
В годы русско-японской войны большевики приветствовали поражения русской армии, высмеивая в газете «Искра» действия военачальников и Николая II. Особо потешались революционеры над содержанием выпускавшихся в России «шапкозакидательских» листовок, содержание которых сводилось к тому, что российская армия разгромит японцев в два счета. Поражение России в этой войне было удобным для революционных идеологов, поскольку, по их мнению, это должно было способствовать росту недовольства среди солдат и населения, расшатыванию государства и созданию условий для революции.
Свою лепту в информационную атаку на Россию вносили и иностранные военные корреспонденты, среди которых, наряду с профессиональными журналистами, были и люди, враждебно настроенные к России. Задерживать их до конца войны не представлялось возможным, а возвращение их до ее окончания, по мнению русского командования, могло принести еще больше вреда как своими разоблачениями, так и раскрытием сведений секретного характера (последнее могло произойти даже непреднамеренно). Бывали случаи перехода иностранных корреспондентов на сторону противника. Так, например, было при отступлении русских войск под Плояном и Мукденом, где некоторые иностранные корреспонденты перешли к японцам. В таких случаях были опасения, что они могли принести русской армии вред, даже не преднамеренно, если противник познакомится с теми бумагами и заметками, которые у них могли конфисковать и осмотреть. У многих военных корреспондентов по возвращении с войны характер корреспонденций резко менялся и переходил в грубо и тенденциозно обличительный.
В частности, можно отметить книгу «Куропаткин и его помощники», написанную офицером германского Генерального штаба бароном фон Теттау, который находился при русской армии в течение всей войны. Все содержание этой книги сводится к дискредитации офицерского корпуса русской армии. В частности, автор утверждает, что русские офицеры в военном отношении неучи, что они ленивы, инертны, пьяницы, не обладают инициативой, несамостоятельны, недисциплинированны, лживы, глупы, что все эти их качества в их крови. Русские офицеры, пишет Теттау, не могут руководить войсками в бою и не в состоянии одержать хотя бы частный успех; они лишены энергии, решимости и твердой воли. Говоря о причинах поражения России в войне, Теттау утверждает, что виной всему не отдельные личности, а система, их воспитавшая, – «виновата вся нация, не выработавшая в себе способности к самостоятельности, самопожертвованию».
Книга появилась в Германии накануне Первой мировой войны и явно преследовала цель – внушить офицерам германской армии, что в предстоящей войне они встретят на поле несерьезного, слабого противника. Сочинение барона Теттау было переведено на русский язык М. Грулевым – автором двухтомника «На полях Дальнего Востока», вышедшего в 1908–1909 годах. Книга Грулева – это обработанный дневник офицера Генерального штаба, командира 11-го псковского полка, отличившегося во время боев под Ляояном, на реке Шахе и под Мукденом. Предполагается, что Грулев, очевидно, не понял, что главная цель книги Теттау заключалась в том, чтобы посеять сомнения в среде русских офицеров в своих силах накануне Первой мировой войны. Книга Теттау была не понята в свое время, а позднее исследователи истории русско-японской войны высказывали мнение, что она была написана по заданию германского Генштаба.
Говоря о действиях японцев, следует отметить, что основной упор в информационно-пропагандистской работе в период войны 1904–1905 гг делался на усиления военного духа среди своих солдат, сокрытии данных о собственных потерях и завышении числа потерь с российской стороны. Необходимо отметить, что даже чужие подвиги японцы не оставляли без внимания – в частности, гибель «Варяга» была преподнесена среди японских солдат как образец мужества и пример для воинов.
Японцы активно распространяли красочные листовки о своих победах и при этом массово пичкали дезинформацией иностранных корреспондентов и военных представителей. Так, одной из наиболее известных иностранных книг о русско-японской войне, написанных ее очевидцами, является «Записная книжка штабного офицера». Ее автор – английский генерал Ян Гамильтон, который находился при штабе 1-й армии Куроки в качестве главного представителя вооруженных сил Англии. Эта книга примечательная тем, что наряду с достоверными материалами в ней много дезинформации, полученной генералом от японских офицеров, которые по указанию начальства умышленно вводили его в заблуждение. Так, одно высокопоставленное лицо доверительно сообщило ему, что накануне войны русские имели на Дальнем Востоке 200 тысяч солдат, Гамильтон донес об этом в Англию и только после войны убедился, что он был обманут.
В другом случае офицер японского штаба, по поручению командования, сообщил Гамильтону, что 10 августа в Желтом море «совершенно разбит русский флот». В действительности не было потоплено ни одного корабля. Гамильтона как представителя союзной страны часто информировал начальник штаба армии, но и он не стеснялся втирать очки своему почетному гостю. И, тем не менее, Гамильтон преуспевал, поскольку ему все же удавалось путем сопоставления данных из разных источников получать необходимые сведения и обходить японскую цензуру. В книге Гамильтона дается ряд интересных описаний того, как в японской армии добивались сохранения военной тайны, дезинформировали иностранных представителей при ней и как последние все же узнавали достоверную информацию.
Поражение России в войне с Японией действительно снизило дух солдат и способствовало росту недовольства политикой императора, что привело к активизации выступлений против самодержавия. Но их результаты не были впечатляющими – по сути, период между русско-японской войной и Первой мировой войной можно считать периодом стабилизации. Однако это не устраивало ни революционеров, ни ведущие европейские державы. И Россию втянули в войну.
Разумеется, не стоит сейчас разбираться в причинах Первой мировой войны и тем более не стоит гадать, что было бы если бы … Надо просто признать очевидные факты: России не нужна была эта война, и Россия была не готова к этой войне. Однако избежать втягивания в войну было невозможно – Россия была настолько связана цепью обязующих официальных и неофициальных договоров, что вступление в войну оказалось неизбежным. Правые предупреждали царя против вступления России в эту войну. И достаточно назвать меморандум бывшего министра внутренних дел Петра Николаевича Дурнова. В феврале 1914 года он обратился к царю с запиской, которой отмечал: «Если военные действия будут складываться неудачно, социальная революция в самых крайних ее проявлениях у нас неизбежна». Витте, находившийся в эмиграции, вернулся в Россию, чтобы предупредить высшего царского сановника о том, что России не стоит ввязываться в войну из-за тех территориальных приращений, которые она хотела в войне достигнуть. Такие предупреждения правительству были, но правительство России не могло занять нейтральную позицию.
Информационная кампания в германской прессе началась еще до Первой мировой войны. Основной задачей было создать не только в своей стране, но и у общественности других стран убеждение в миролюбии Германии, которая изображалась миролюбивым, слабым и беззащитным государством. Специально подобранными фактами немецкому населению внушалось, что политика германского правительства направлена на то, чтобы немецкий народ «завоевал свое место под солнцем». При этом одновременно показывалась несправедливость домоганий противника и опасности, которые могут возникнуть у населения по вине врагов. Так, один из идеологов прусского милитаризма граф Альфред фон Шлиффен изображал накануне 1914 года Германию, окруженной вооруженными до зубов соседями, готовыми напасть на нее. Он писал, что в центре Европы «стоят незащищенные Германия и Австрия, а вокруг них расположены за рвами и валами остальные державы... существует настойчивое стремление соединить эти державы для совместного нападения на срединные государства».
В развязывании войны обвинялся неприятель – он за все ответствен. Печать показывала несправедливые, захватнические цели противника в этой войне, угрожающие существованию всей нации. Справедливая цель войны – борьба с врагом за независимость – сплачивала народ. Однако причиной войны не выставлялась мировая система международных отношений, а показывались только исключительно жульнические инстинкты неприятеля, чтобы у народа не было колебаний по отношению к тому, кого следует ненавидеть.
Следует заметить, что при обвинении в начале войны особый вес имели акты, исходившие от историков и других лиц, которые в глазах общества искренне стремились к истине. В связи с этим, например, снова появилось «Завещание» Петра Великого. Германская пресса пыталась снова использовать этот «документ» для общественного мнения не только своей страны и ее союзников, но и других государств. В начале 1915 года с подачи немцев он был опубликован в иранских газетах, имея целью мобилизовать общественное мнение Ирана против России и попытаться вбить клин между Россией и ее союзниками.
Разумеется, Россия, как и ее союзники, также использовала приемы информационной войны против Германии. Достижения русской пропаганды невелики, но все же имеются. Так, в 1915 году Генеральный штаб совместно со Ставкой создал в Бухаресте, Стокгольме и Копенгагене телеграфные агентства под названием «Нордзюд». Эти агентства должны были снабжать нейтральную прессу благожелательной для России информацией и, прикрываясь этим невинным названием, собирать сведения о Германии и Австрии и сообщать их Генштабу под видом агентских телеграмм. Здесь эти данные обрабатывались, редактировались и передавались в Ставку. Ставка к данным Нордзюда относилась с недоверием. В отчетности, Копенгагенское отделение сообщало, что 140 газет Дании публикуют информацию агентства. Шведское отделение сообщало о 40 газетах, но реальных данных нет, а, учитывая, что через несколько месяцев после отчетности Ставка ликвидировала агентство, можно считать, что 5000 рублей, которые ежемесячно тратили эти отделения Нордзюда, скорее всего, расходовались не по назначению.
Наряду с этим, Ставка публиковала брошюры и прокламации. Однако делалось это от случаю к случаю, несистемно. Попытка корреспондента американской газеты «The Times» Стенли Вашбурна наладить системную работу по обеспечению войск информацией и агитировать немцев при помощи листовок с иллюстрациями времен войны 1812 года, вызвала интерес в Ставке, однако поведение Вашбурна выглядело подозрительным, и его идея не была реализована. На фронтах штабы издавали свои «Вестники». Солдаты, не имея дополнительных подтверждающих сообщений, в информацию «Вестников» не верили, более того, они служили неплохим источником для информирования противника о намерениях и настроениях в российских войсках.
Несмотря на то, что официальная российская пропаганда явно не отличалась эффективностью, российские солдаты сражались и успешно побеждали – это факт, который нельзя отрицать. Однако нельзя не признать и другой факт – корни многих неудач кроются в разложении духа русской армии, чему поспособствовали отечественные либералы и революционеры, которые призывали к поражению России в войне (причем подобная деятельность активно поощрялась и финансировалась противниками России).
Так, либерально настроенная часть российской общественности и, в частности, П.Н. Милюков в годы войны резко выступала на страницах нелегального журнала «Освобождение» против призыва П.Б. Струве устроить на Невском демонстрацию под лозунгом «Да здравствует армия! Да здравствует Россия!». Милюков пояснял свою мысль так: «Пусть реакционеры обвиняют нас ежедневно в измене отечеству по этому поводу, мы этого не боимся». Открыто объявив о своем нежелании, чтобы здравствовала самодержавная Россия, он осудил и здравицы в честь армии: «Пока русская армия будет кулацким символом… русской внешней политики, мы не станем кричать «Да здравствует армия!». По мнению Милюкова, патриотизм может иметь разный характер – и революционный в том числе. «Будем патриотами для себя и для будущей России, – призывал он, – останемся верными «старой народной поговорке» – «Долой самодержавие!». Это тоже патриотично, и заодно гарантирует от опасности оказаться в дурном обществе». Еще резче выразился А.И. Петрункевич, сын патриарха земского и освобожденческого либерализма И.И. Петрункевича: «Что потеряет русский народ, если его флот и армия будут разбиты? Он потеряет уверенность, что царская сила несокрушима. А что потеряет русский народ, если его армия выйдет победоносной из этой войны? Он потеряет все! Он потеряет последний луч надежды на освобождение, так как правительство, упитанное победой, окрепнет и усилится настолько, что всякая попытка протеста будет невозможна».
Еще более активно выступили большевики – В.И. Ленин в своей работе «О национальной гордости великороссов» выступил с лозунгом поражения собственного правительства в Первой мировой войне: «... мы говорим: нельзя в XX веке, в Европе (хотя бы и дальневосточной Европе), «защищать отечество» иначе, как борясь всеми революционными средствами против монархии, помещиков и капиталистов своего отечества, т.е. худших врагов нашей родины; – нельзя великороссам «защищать отечество» иначе, как желая поражения во всякой войне царизму, как наименьшего зла для 9/10 населения Великороссии, ибо царизм не только угнетает эти 9/10 населения экономически и политически, но и деморализирует, унижает, обесчещивает, проституирует его, приучая к угнетению чужих народов, приучая прикрывать свой позор лицемерными, якобы патриотическими фразами». Этот лозунг поражения «своего» правительства генетически был связан с другим большевистским лозунгом: «Превратить войну империалистическую в войну гражданскую!».
Идеи поражения России в Первой мировой войне полностью отвечали интересам Германии, поэтому здесь довольно активно и охотно выделяли средства на печать революционных газет и листовок для их последующего распространения в России с целью развязывания антиармейской и пацифисткой антигосударственной кампании.
Опыт многих войн показывает, что воинственный дух населения поддерживается убеждением, что есть шанс победить. Если станет ясно, что враг побеждает, то настроение многих групп населения сделается неуравновешенным и начнет падать. В таком случае ненависть пришедшего в уныние населения обратится на новый объект: народ может возыметь такую злобу к правящим классам своей страны или к союзникам, что он перестанет ненавидеть врага. При помощи пропаганды ненависть к врагу переориентируется на другой объект, который выставляется главной причиной всех бедствий населения.
В случае с Россией сначала была проведена подготовительная работа – информационная кампания, направленная на подрыв патриотизма, снижение доверия народа к правительству, дискредитацию власти, насаждение неверия в возможность победы. А затем был нанесен главный информационный удар – вся вина за беды и лишения была возложена на императора Николая II и самодержавие в целом. Революция в тылу воюющей России привела к огромным потерям. Брестский мир 1918 года сделал территорию России оспариваемой, заложил основы расчленения России, отделения Прибалтики, Украины.
Честно говоря, события тех далеких лет (пожелания поражения своему правительству и антиправительственные выступления) чем-то напоминают ситуацию, которая сложилась уже в новой России в период войны в Чечне. Эту войну (я объединяю два ее этапа воедино) критиковали представители оппозиции как с левой стороны, так и с правой. Для них критика в адрес «режима» оказалась важнее интересов России. По сути, новоявленная «пятая колонна» в момент военных действий против вооруженного мятежа, угрожающего территориальной целостности и суверенитету государства, развернула информационную войну против своего правительства и действуя, фактически, в интересах тех стран, которые стремятся не допустить возрождения России как великой мировой державы.
Оценивая сегодняшнюю ситуацию в России, следует вспомнить, что к началу Первой мировой войны Россия была достаточно успешно развивающимся в экономическом и социальном плане государством. Не будем вспоминать набившие оскомину данные по промышленному и сельскохозяйственному производству 1913–1914 гг, их довольно часто цитировали в разных изданиях по поводу и без. Отметим лишь то, что правительство России в те предвоенные годы не зависело ни от отечественных, ни от зарубежных промышленников и финансистов. Когда в 1913 один из самых известных мировых экономистов того времени Эдмон Тэри по заданию французского правительства изучил состояние русской экономики, он сделал вывод, повергший в шок власти Франции, Англии, США и Германии: «Если дела европейских наций будут с 1912 по 1950 г. идти так же, как они шли с 1900 г. по 1912 г., Россия к середине текущего века будет господствовать над Европой, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении». Разумеется, такая перспектива никому не понравилась. После этого началась и война, и активная революционная агитация.
В результате, страна оказалась отброшенной в своем экономическом развитии далеко назад и, казалось, не сможет стать самостоятельной силой. Но, как мы знаем, большевики смогли не только победить в гражданской войне и войне со странами Антанты, но также построили мощное государство – советскую империю, чему во многом поспособствовал опыт пропагандистской работы, полученный в период подготовки революции.
(Продолжение следует)
.gif)
.gif)
Комментариев нет:
Отправить комментарий