Первомай – прекрасный повод поговорить о внедряемых в наше сознание мифах о капитализме.
Как ни крути, а Карл Маркс был прав: вся наша жизнь – это сплошная борьба труда и капитала. Даже события на Украине, которые из-за бандеровских нацистов густо замешаны на национализме сторонников майдана, и то в конечном счете все больше сводятся к антагонизму трудового рабочего Донбасса и пытающихся подчинить его своей воле с помощью неонацистских штурмовиков и западных наемников олигархов – «трех толстяков» Порошенко, Коломойского и Таруты.
Понятно, что крупный капитал и обслуживающие его интересы либеральные пропагандисты спят и видят, чтобы марксистские теории остались в прошлом. Но они, как и сто лет назад, работают практически так же, как законы Ньютона, и актуальности своей нисколько не теряют. В этой ситуации апологетам рынка ничего не остается, как начинать хотя бы придумывать для старого и хорошо знакомого более благозвучные названия. Прежде всего, для крупной буржуазии, переименованной в крупный бизнес.
Понятно, что из всех общественных классов больше всего либералы любят именно этот олигархический класс. Его они даже не то, что любят, – боготворят. Ну и конечно, придумывают для любимых капиталистов массу приятных для них сказок, некоторые из которых мы попробуем расшифровать с помощью нестареющего марксистского алгоритма.
Здесь сразу отметить, что имеется принципиальная оговорка – только в развитых странах классовые противоречия сглажены. А ведь живет в этих самых передовых государствах всего один «золотой» миллиард, всего одна шестая населения Земли. Для остальных пяти с лишним миллиардов никаких сглаживаний как не было, так и нет. Там по-прежнему капитализм показывает все свои волчьи клыки, как во времена Карла Маркса и Фридриха Энгельса.
Впрочем, и для «золотого» миллиарда не все просто и однозначно. Некоторые страны, в том числе и Россию, лишь условно можно причислить к этой элите. До мощных социальных гарантий, как в западных странах, нам далеко. Хотя при социализме уверенности в завтрашнем дне у советского человека было даже больше, чем у жителей современных спокойных Швеции и Швейцарии. Все это утрачено нами вместе с социализмом.
Сейчас в России очень суровый по отношению к трудящимся Трудовой Кодекс, но и его буржуазия всячески пытается подмять под себя еще больше. Всем памятны инициативы Российского союза промышленников и предпринимателей об увеличенной рабочей недели «по желанию» – до 60 часов, а также о внедрении лишь срочных контрактов, которые лишают работников даже тех небольших гарантий, которые имеются сейчас.
А они действительно весьма скромны, потому что далеко не во всех предприятиях и организациях есть профсоюзы, которые и должны регулировать отношения между работающими и эксплуатирующими их труд, именуемыми работодателями. И это еще с учетом, мягко говоря, куцых прав профсоюзов.
В России лишь в 2010 г. была ратифицирована Конвенция МОТ №135, вводящая иммунитет на увольнение членов профкомов. В результате Конституционный суд признал не соответствующей Конституции соответствующую 25 статью закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности». А как, спрашивается, члены профкомов могут защищать права других работников, если сами не защищены?
Гораздо больше конфликтов было бы улажено во внесудебном порядке, если бы работодатель должен был получить согласие профкома на увольнение, а не просто мотивированное мнение. Никто не будет поддерживать пьяниц и тунеядцев, но профсоюз может учесть личные обстоятельства, которые мешают данному конкретному человеку быть передовиком капиталистического труда.
Этот миф рассчитан на тех, кто не изучал политэкономию, ну или основательно ее подзабыл. Классовая принадлежность определяется не тем, на каких станках работает пролетариат, и не способом общения с ним буржуа и/или нанятого им управляющего (топ-менеджера), а отношением к средствам производства, продукту, который в итоге произведен.
А тут ничего не меняется – средства производства (пусть это будет не станок, а компьютер) принадлежат капиталисту или им фактически арендуются у самого пролетария, а прибавочная стоимость, которая возникает в результате наемного труда, достается капиталисту и частично нанятому им топ-менеджменту. И тут совершенно неважно – клепал ли какие-то детали рабочий на станке или набирал какой-то код программист – в любом случае плодами его труда будет пользоваться капиталист, который его нанял.
Понятно, что эта система несправедлива – и от того, происходит это присвоение результатов чужого труда на мануфактуре XIX в. или в современном, оснащенном самыми современными цифровыми технологиями офисе разницы нет никакой.
Единственное отличие в производительности труда и квалификации персонала – чем современнее оборудование, тем она выше и тем более образованные сотрудники требуются. Но все равно решает все капиталист – захочет, чтобы был белый верх, черный низ – так и будет. Решит, что завтра нужно, наоборот, все поменять местами – сделать черным верх, а белым низ – и такое возможно. За ваши деньги, как говорится, любой каприз. Другое дело, что от капризов могут возникать проблемы и сбои, которых при социалистическом, плановом ведении хозяйства априори быть не может.
На роль в производственных отношениях форма труда особо не сказывается. И белые, и синие воротнички могут равно жестко эксплуатироваться при капитализме. Не случайно в современный обиход вошел термин «пролетарий умственного труда». Речь идет об офисных сотрудниках, но таковые были и во времена основоположников марксизма-ленинизма, только назывались они рабочей аристократией.
Ну эту легенду российский народ выучил наизусть со времен Лени Голубкова и легендарного МММ. Помните: «Ты не халявщик, Леня, ты партнер!» И ведь не врут адепты либерализма – правда, все как бы по-честному. Бублик делится по-братски – самое большое, его сердцевина, достается огромному числу трудящихся, именуемых миноритариями, а немногим капиталистам, владеющим контрольным пакетом, совсем чуть-чуть – все, что с краю.
Конечно, существуют народные предприятия, где пакеты акций распределены справедливо между всеми работниками. Они называются народными и работают весьма эффективно. КПРФ активно поддерживает такую форму хозяйствования, внеся, в частности, в Госдуму законопроект «О народных предприятиях». Необходимость его давно уже назрела, поскольку таких предприятий немало по всей России, но все же не так много, как хотелось бы, учитывая фантастические во многих случаях результаты их работы. Во всяком случае, их пока намного меньше по сравнению с акционерными обществами, которые зачастую лишь формально можно назвать относящимися к коллективно-долевой собственности. На деле все там определяет владелец или владельцы контрольного пакета.
Так что акционирование, если оно справедливо проведено, действительно дает и результат, и действительно снимает классовые противоречия, но только потому, что оно создает уже, по сути, социалистическое предприятие. Если же речь идет о номинальном владении акциями сотрудниками, то номинальным становится и их партнерство с теми, кто владеет в реальности средствами производства. В этом случае можно лишь говорить о попытке заинтересовать трудящихся квазисобственностью на средства производства, которые на деле им все равно не принадлежат.
На самом деле, роль рабочего класса как была, так и остается велика. Во всяком случае, на всем протяжении XX в. все определял пролетариат. Именно рабочие установили Советскую власть в начале прошлого столетия, победили прежнюю элиту в Гражданскую войну, но они же спустя 70 лет, точнее, их внуки и правнуки во многом позволили деструктивным силам разгромить социализм.
Всем памятны шахтерские забастовки конца 1980-х гг., вызванные экономическом крахом в результате горбачевской катастройки. Ими воспользовался будущий терминатор СССР Борис Ельцин. Но спустя всего 10 лет те же самые шахтеры или их сыновья стучали касками у Горбатого моста, протестуя против уже ельцинской гайдарономики, которую в тот момент олицетворяло либеральное правительство Кириенко-Немцова. В результате шахтерского (и не только шахтерского) возмущения, а также фактически дефолта российского государства в результате либеральных реформ на смену либералам пришло взвешенное левоцентристское руководство Примакова-Маслюкова-Геращенко.
И сейчас, как бы это ни пытались отрицать либеральные и пробандеровские пропагандисты, на Юго-Востоке Украины одной из ключевых движущих сил в сопротивлении хунте в Киеве являются шахтеры. Да, они выступают там, судя по всему, порознь, неорганизованно, но немного брутальная мощь рабочего класса все равно заметна.
Что касается так называемого креативного офисного класса, то он ведущим в обществе не может быть, поскольку не является ни собственником основных средств производства, ни производителем большей части материальных продуктов. Да и не был никогда офисный люд гегемоном, просто ранее это сословие именовалось иначе – мещане, разночинцы, конторские служащие, мелкая городская буржуазия. Оперируя марксистскими терминами, эта прослойка существовала во все времена и во все времена колебалась между буржуазией и пролетариатом.
Вообще-то, многие действительно ответственные буржуа занимались благотворительной деятельностью всегда. До революции это считалось еще и богоугодным делом. Много было меценатов – достаточно вспомнить имена Третьякова, Мамонтова, Морозова. Так что с социальной ответственностью у немалой части крупной буржуазии всегда было все в порядке, что, впрочем, не мешало ей оставаться эксплуататорским классом и продолжать выжимать сверхприбыли из рабочего класса.
Что касается рабочих мест, то ставить это в заслугу буржуазии – все равно что хвалить банк за возможность положить свои деньги на его счет. Это само собой разумеется, и выигрывает от этого не только работник, который вкладывает свой труд, но и предприниматель, причем в первую очередь, который этот труд эксплуатирует. Тут уж ни о какой благотворительности речь не идет.
Но желание бизнеса поставить себе в заслугу то, что он в любом случае обязан делать, понятно. Это намек на то, что при капитализме без капиталистов обойтись никак нельзя. В доказательство неизбежности того, что при социализме можно легко избежать, пропагандисты либерализма приплетают даже крыс, якобы имеющиеся у них социальные роли. Мол, эксперимент французского исследователя Дидье Дезора убедительно показал, что в замкнутом пространстве обязательно будут крысы-эксплуататоры, эксплуатируемые, независимый грызун и изгой.
Но люди не крысы. Нам при любой общественной формации нужно доказывать, что мы можем делать общество социально ответственным. Причем такое, где ответственность эта базировалась бы не на одном честном слове крупной буржуазии, а опиралась бы на жесткую регулирующую роль государства, которое способно было бы защитить социально обездоленных, не превращая их в изгоев, как в эксперименте на крысах Дидье Дизора.
Недавно группу людей поместили в замкнутое пространство, имитируя дальний полет. И не было сообщений, чтобы в этой группе появились бы эксплуататоры и эксплуатируемые. Хотя можно допустить, что был кто-то лидером, кто-то нет.
Иными словами, сообществу людей совершенно не обязательно нужны «волчьи» законы капитализма. Наоборот, будущих колонистов на Марсе вольно или невольно готовят к тому, чтобы они чувствовали себя равными среди равных. Точно так же, как сейчас и уже многие десятилетия, в экспедициях, на полярных станциях, да и среди тех же космонавтов на орбите. Да, всегда есть командир или руководитель, но исключительно для управления и оперативного решения тех или иных ситуаций, а не для присвоения всего, что наработал экипаж.
Фактически само развитие цивилизации подсказывает, что социалистический путь, где реализованы идеи коллективизма и социальной справедливости, наилучшим образом подходит нашей, далеко не волчьей, природе. Во всяком случае, у большинства из нас.
Как ни крути, а Карл Маркс был прав: вся наша жизнь – это сплошная борьба труда и капитала. Даже события на Украине, которые из-за бандеровских нацистов густо замешаны на национализме сторонников майдана, и то в конечном счете все больше сводятся к антагонизму трудового рабочего Донбасса и пытающихся подчинить его своей воле с помощью неонацистских штурмовиков и западных наемников олигархов – «трех толстяков» Порошенко, Коломойского и Таруты.
Понятно, что крупный капитал и обслуживающие его интересы либеральные пропагандисты спят и видят, чтобы марксистские теории остались в прошлом. Но они, как и сто лет назад, работают практически так же, как законы Ньютона, и актуальности своей нисколько не теряют. В этой ситуации апологетам рынка ничего не остается, как начинать хотя бы придумывать для старого и хорошо знакомого более благозвучные названия. Прежде всего, для крупной буржуазии, переименованной в крупный бизнес.
Понятно, что из всех общественных классов больше всего либералы любят именно этот олигархический класс. Его они даже не то, что любят, – боготворят. Ну и конечно, придумывают для любимых капиталистов массу приятных для них сказок, некоторые из которых мы попробуем расшифровать с помощью нестареющего марксистского алгоритма.
Либеральный миф № 1: противоречия труда и капитала ныне не актуальны в условиях глобализма и мощных социальных программ в развитых странах
Здесь сразу отметить, что имеется принципиальная оговорка – только в развитых странах классовые противоречия сглажены. А ведь живет в этих самых передовых государствах всего один «золотой» миллиард, всего одна шестая населения Земли. Для остальных пяти с лишним миллиардов никаких сглаживаний как не было, так и нет. Там по-прежнему капитализм показывает все свои волчьи клыки, как во времена Карла Маркса и Фридриха Энгельса.
Впрочем, и для «золотого» миллиарда не все просто и однозначно. Некоторые страны, в том числе и Россию, лишь условно можно причислить к этой элите. До мощных социальных гарантий, как в западных странах, нам далеко. Хотя при социализме уверенности в завтрашнем дне у советского человека было даже больше, чем у жителей современных спокойных Швеции и Швейцарии. Все это утрачено нами вместе с социализмом.
Сейчас в России очень суровый по отношению к трудящимся Трудовой Кодекс, но и его буржуазия всячески пытается подмять под себя еще больше. Всем памятны инициативы Российского союза промышленников и предпринимателей об увеличенной рабочей недели «по желанию» – до 60 часов, а также о внедрении лишь срочных контрактов, которые лишают работников даже тех небольших гарантий, которые имеются сейчас.
А они действительно весьма скромны, потому что далеко не во всех предприятиях и организациях есть профсоюзы, которые и должны регулировать отношения между работающими и эксплуатирующими их труд, именуемыми работодателями. И это еще с учетом, мягко говоря, куцых прав профсоюзов.
В России лишь в 2010 г. была ратифицирована Конвенция МОТ №135, вводящая иммунитет на увольнение членов профкомов. В результате Конституционный суд признал не соответствующей Конституции соответствующую 25 статью закона «О профессиональных союзах, их правах и гарантиях деятельности». А как, спрашивается, члены профкомов могут защищать права других работников, если сами не защищены?
Гораздо больше конфликтов было бы улажено во внесудебном порядке, если бы работодатель должен был получить согласие профкома на увольнение, а не просто мотивированное мнение. Никто не будет поддерживать пьяниц и тунеядцев, но профсоюз может учесть личные обстоятельства, которые мешают данному конкретному человеку быть передовиком капиталистического труда.
Либеральный миф № 2: сейчас, в эпоху автоматизации производственных процессов, практически нет уже классической буржуазии и классического же рабочего класса
Этот миф рассчитан на тех, кто не изучал политэкономию, ну или основательно ее подзабыл. Классовая принадлежность определяется не тем, на каких станках работает пролетариат, и не способом общения с ним буржуа и/или нанятого им управляющего (топ-менеджера), а отношением к средствам производства, продукту, который в итоге произведен.
А тут ничего не меняется – средства производства (пусть это будет не станок, а компьютер) принадлежат капиталисту или им фактически арендуются у самого пролетария, а прибавочная стоимость, которая возникает в результате наемного труда, достается капиталисту и частично нанятому им топ-менеджменту. И тут совершенно неважно – клепал ли какие-то детали рабочий на станке или набирал какой-то код программист – в любом случае плодами его труда будет пользоваться капиталист, который его нанял.
Понятно, что эта система несправедлива – и от того, происходит это присвоение результатов чужого труда на мануфактуре XIX в. или в современном, оснащенном самыми современными цифровыми технологиями офисе разницы нет никакой.
Единственное отличие в производительности труда и квалификации персонала – чем современнее оборудование, тем она выше и тем более образованные сотрудники требуются. Но все равно решает все капиталист – захочет, чтобы был белый верх, черный низ – так и будет. Решит, что завтра нужно, наоборот, все поменять местами – сделать черным верх, а белым низ – и такое возможно. За ваши деньги, как говорится, любой каприз. Другое дело, что от капризов могут возникать проблемы и сбои, которых при социалистическом, плановом ведении хозяйства априори быть не может.
На роль в производственных отношениях форма труда особо не сказывается. И белые, и синие воротнички могут равно жестко эксплуатироваться при капитализме. Не случайно в современный обиход вошел термин «пролетарий умственного труда». Речь идет об офисных сотрудниках, но таковые были и во времена основоположников марксизма-ленинизма, только назывались они рабочей аристократией.
Либеральный миф № 3: в эпоху акционирования трудящиеся и капиталисты становятся партнерами
Ну эту легенду российский народ выучил наизусть со времен Лени Голубкова и легендарного МММ. Помните: «Ты не халявщик, Леня, ты партнер!» И ведь не врут адепты либерализма – правда, все как бы по-честному. Бублик делится по-братски – самое большое, его сердцевина, достается огромному числу трудящихся, именуемых миноритариями, а немногим капиталистам, владеющим контрольным пакетом, совсем чуть-чуть – все, что с краю.
Конечно, существуют народные предприятия, где пакеты акций распределены справедливо между всеми работниками. Они называются народными и работают весьма эффективно. КПРФ активно поддерживает такую форму хозяйствования, внеся, в частности, в Госдуму законопроект «О народных предприятиях». Необходимость его давно уже назрела, поскольку таких предприятий немало по всей России, но все же не так много, как хотелось бы, учитывая фантастические во многих случаях результаты их работы. Во всяком случае, их пока намного меньше по сравнению с акционерными обществами, которые зачастую лишь формально можно назвать относящимися к коллективно-долевой собственности. На деле все там определяет владелец или владельцы контрольного пакета.
Так что акционирование, если оно справедливо проведено, действительно дает и результат, и действительно снимает классовые противоречия, но только потому, что оно создает уже, по сути, социалистическое предприятие. Если же речь идет о номинальном владении акциями сотрудниками, то номинальным становится и их партнерство с теми, кто владеет в реальности средствами производства. В этом случае можно лишь говорить о попытке заинтересовать трудящихся квазисобственностью на средства производства, которые на деле им все равно не принадлежат.
Либеральный миф № 4: рабочий класс более не является ведущей общественной силой, его место занял креативный класс, иначе именуемый «офисным планктоном»
На самом деле, роль рабочего класса как была, так и остается велика. Во всяком случае, на всем протяжении XX в. все определял пролетариат. Именно рабочие установили Советскую власть в начале прошлого столетия, победили прежнюю элиту в Гражданскую войну, но они же спустя 70 лет, точнее, их внуки и правнуки во многом позволили деструктивным силам разгромить социализм.
Всем памятны шахтерские забастовки конца 1980-х гг., вызванные экономическом крахом в результате горбачевской катастройки. Ими воспользовался будущий терминатор СССР Борис Ельцин. Но спустя всего 10 лет те же самые шахтеры или их сыновья стучали касками у Горбатого моста, протестуя против уже ельцинской гайдарономики, которую в тот момент олицетворяло либеральное правительство Кириенко-Немцова. В результате шахтерского (и не только шахтерского) возмущения, а также фактически дефолта российского государства в результате либеральных реформ на смену либералам пришло взвешенное левоцентристское руководство Примакова-Маслюкова-Геращенко.
И сейчас, как бы это ни пытались отрицать либеральные и пробандеровские пропагандисты, на Юго-Востоке Украины одной из ключевых движущих сил в сопротивлении хунте в Киеве являются шахтеры. Да, они выступают там, судя по всему, порознь, неорганизованно, но немного брутальная мощь рабочего класса все равно заметна.
Что касается так называемого креативного офисного класса, то он ведущим в обществе не может быть, поскольку не является ни собственником основных средств производства, ни производителем большей части материальных продуктов. Да и не был никогда офисный люд гегемоном, просто ранее это сословие именовалось иначе – мещане, разночинцы, конторские служащие, мелкая городская буржуазия. Оперируя марксистскими терминами, эта прослойка существовала во все времена и во все времена колебалась между буржуазией и пролетариатом.
Либеральный миф № 5: роль предпринимательского класса ныне изменилась, он стал социально ответственным, не только дает рабочие места, но и занимается благотворительностью
Вообще-то, многие действительно ответственные буржуа занимались благотворительной деятельностью всегда. До революции это считалось еще и богоугодным делом. Много было меценатов – достаточно вспомнить имена Третьякова, Мамонтова, Морозова. Так что с социальной ответственностью у немалой части крупной буржуазии всегда было все в порядке, что, впрочем, не мешало ей оставаться эксплуататорским классом и продолжать выжимать сверхприбыли из рабочего класса.
Что касается рабочих мест, то ставить это в заслугу буржуазии – все равно что хвалить банк за возможность положить свои деньги на его счет. Это само собой разумеется, и выигрывает от этого не только работник, который вкладывает свой труд, но и предприниматель, причем в первую очередь, который этот труд эксплуатирует. Тут уж ни о какой благотворительности речь не идет.
Но желание бизнеса поставить себе в заслугу то, что он в любом случае обязан делать, понятно. Это намек на то, что при капитализме без капиталистов обойтись никак нельзя. В доказательство неизбежности того, что при социализме можно легко избежать, пропагандисты либерализма приплетают даже крыс, якобы имеющиеся у них социальные роли. Мол, эксперимент французского исследователя Дидье Дезора убедительно показал, что в замкнутом пространстве обязательно будут крысы-эксплуататоры, эксплуатируемые, независимый грызун и изгой.
Но люди не крысы. Нам при любой общественной формации нужно доказывать, что мы можем делать общество социально ответственным. Причем такое, где ответственность эта базировалась бы не на одном честном слове крупной буржуазии, а опиралась бы на жесткую регулирующую роль государства, которое способно было бы защитить социально обездоленных, не превращая их в изгоев, как в эксперименте на крысах Дидье Дизора.
Марс за социализм
Недавно группу людей поместили в замкнутое пространство, имитируя дальний полет. И не было сообщений, чтобы в этой группе появились бы эксплуататоры и эксплуатируемые. Хотя можно допустить, что был кто-то лидером, кто-то нет.
Иными словами, сообществу людей совершенно не обязательно нужны «волчьи» законы капитализма. Наоборот, будущих колонистов на Марсе вольно или невольно готовят к тому, чтобы они чувствовали себя равными среди равных. Точно так же, как сейчас и уже многие десятилетия, в экспедициях, на полярных станциях, да и среди тех же космонавтов на орбите. Да, всегда есть командир или руководитель, но исключительно для управления и оперативного решения тех или иных ситуаций, а не для присвоения всего, что наработал экипаж.
Фактически само развитие цивилизации подсказывает, что социалистический путь, где реализованы идеи коллективизма и социальной справедливости, наилучшим образом подходит нашей, далеко не волчьей, природе. Во всяком случае, у большинства из нас.
.gif)
.gif)
Комментариев нет:
Отправить комментарий